Белое сияние - Страница 49

У него были короткие волосы, за которые она не могла ухватиться, поэтому пришлось, опустив руку в снег, нащупать его подбородок, после чего она повернула его лицо вверх. Голова была тяжелой, как шар для боулинга. Рана на лбу кровоточила, кровь стекала по лицу и бороде. Глаза были закрыты. Она не знала, жив ли он, но на всякий случай расчистила снег вокруг, чтобы он не задохнулся. Больше она ничего для него сделать не может. И ему, и его приятелю теперь придется уповать только на чудо.

Она посмотрела на вершину горы и прислушалась — кругом ни звука. Пора выбираться из этого проклятого места.

Эбби попробовала вытащить снегоход, навалилась всем телом на верхнюю лыжу, но машина даже не сдвинулась с места — она зарылась глубоко в снег.

Сначала она решила вернуться в сторожку за провизией, но тут же передумала. Совсем не хотелось снова встречаться с медведицей и ее отпрыском. Она повернулась и пошла вниз по склону, держась следов снегохода.

Ей не сразу удалось восстановить дыхание, справиться с дрожащими ногами и руками. Джинсы вымокли в снегу, рубашка взмокла от пота. Деревья и горы с удивительной четкостью выделялись на фоне снега и неба. Интересно, ее зрение обострилось потому, что она два дня сидела в полной темноте, или потому, что ей удалось обмануть саму смерть?

Дорога убегала вниз, к подножию, на одной стороне стеной стоял густой лес, на другой — снежное поле резко уходило вниз. Синее-синее небо простиралось насколько хватало глаз, вокруг возвышались вершины гор, покрытые снегом, начинающие оттаивать замерзшие водопады влажно блестели на солнце. Она вспомнила панику в Лизином голосе.

Отправилась ли она к Развилке одна, чтобы встретиться с похитителями? Или вместе с копами разрабатывает сейчас план действий и готовит для них ловушку?

Нет, Лиза все-таки будет действовать в одиночку.

Эбби прикидывала, как долго они ехали в гору — кажется, около часа. Это означало, что до снежной дороги почти полсотни километров, потом еще километра полтора до трассы. Она посмотрела на часы — без четверти четыре — и тут же поняла, в каком тяжелом положении оказалась.

Солнце начнет садиться около восьми, температура упадет, снова начнет подмораживать. Ей придется идти ночью, может, даже бежать, чтобы не замерзнуть. Если бы у нее был нож, она бы устроила себе в снегу гнездо из еловых веток. Но нет у нее этого чертова ножа. А волки? Что делать с волками? Конечно, Кэл говорил, что они редко нападают на людей, но она тут же вспомнила, как они всю ночь бродили вокруг сторожки. Сколько их могло быть — трудно представить. Они могут напасть на нее, посчитав легкой добычей. А о медведях она и вспоминать боялась — если об этом думать, она от страха и метра не пройдет.

Эбби ускорила шаг. Всему свое время — она будет справляться с трудностями по мере их появления. А пока надо двигаться, а не стоять и размышлять. Возможно, в пути она наткнется на какую-нибудь сторожку, где сумеет укрыться ночью.

Она шла уже час, не видя вокруг никаких признаков жизни. Если бы не лыжня в снегу, можно было бы подумать, что здесь никогда не ступала нога человека. Кругом было первозданно чисто, очень красиво и… очень страшно.

Солнце начало опускаться к кронам деревьев, вершины гор, казалось, приближались, принимая какие-то странные, угрожающие очертания, будто хотели ее раздавить. Пытаясь согреться, Эбби потерла руки и обернула шарф вокруг головы. Пальцы не желали согреваться, кончики ушей мерзли немилосердно.

Тьма постепенно сгущалась, она молила Бога, чтобы ночью не было сильного мороза, тогда у нее останется хоть какой-то шанс выжить. И тут началось что-то совершенно невероятное.

Краем глаза она заметила в небе какую-то тень. Что это — след реактивного самолета, одинокая серая тучка? Она подняла глаза вверх, и у нее тут же перехватило дыхание.

С причудливой мерцающей дуги, протянувшейся через все небо, полились потоки полупрозрачного бледно-зеленого света, разворачиваясь в невесомую кисею из тончайшего переливающегося шелка, — как осенняя паутина, она струилась по воздуху, соединяя небо и землю. Эбби позабыла обо всем на свете: о холоде, о волках и медведях — она смотрела на это чудо, не в силах отвести взгляд. Северное сияние! Она никогда не думала, что ей доведется увидеть это волшебство — и вот оно перед ней как на ладони.

Чудо еще и двигалось! Как балет в замедленной съемке. Эбби протянула руку — казалось, оно так близко, что можно до него дотронуться. Словно почувствовав тепло руки, оно заволновалось, отпрянув, а потом снова развернулось, разбросавшись по небу гигантскими широкими мазками.

Эбби охватил благоговейный трепет и одновременно чувство единения с землей, небом — со всей вселенной. В душе воцарились удивительный мир и покой.

Это были минуты прозрения, озарения, Божественного откровения. Она начала шептать обещания. Я помирюсь с Лизой и больше никогда не буду настаивать на том, чтобы она стала такой, как хочется мне. Позволю Кэлу высказать все, что у него на душе, и наконец по-настоящему прощу его. А еще я соберу у себя в этом году всех-всех на рождественский обед, отстою ночную службу и поблагодарю Тебя, кто бы Ты ни был, за то, что позволил мне увидеть это Чудо.

Она вернулась мыслями к Кэлу и тут же засомневалась, что сможет выполнить связанное с ним обещание. До слуха донесся характерный шорох полозьев по снегу, потом она услышала скрип дерева и перезвон колокольчиков. В голову тут же пришла мысль о Санта-Клаусе в санях. Похоже, у нее начинаются галлюцинации.