Белое сияние - Страница 35

Когда они вернулись в Лейкс-Эдж, небо не растеряло еще остатки света, который длинными синими полосами ложился на снежные дорожки.

Дома освещали маленькие рождественские лампочки, превращавшие тени кустов и покрытых инеем деревьев в драгоценные камни на снегу. Насколько веселее, подумала она, темными зимними вечерами видеть в окне не бесконечную тоскливую черноту, а эти удивительные снежные скульптуры.

Совершенно окоченевшая и разбитая, она не сразу сообразила, что ответить, когда Флинт предложил ей чего-нибудь выпить.

— Я не кусаюсь. — В темноте блеснула его белоснежная улыбка.

Она понимала, что, наверное, стоило с ним пойти и, возможно, больше узнать о его дружбе с Лизой, но она так устала, так мечтала оказаться внутри своих четырех теплых стен, в уюте собственных, хотя и немногочисленных вещей, что готова была разрыдаться.

— Как-нибудь в другой раз, — сказала она, стуча зубами от холода. — Спасибо, что подвезли.

Она с трудом вытащила онемевшие ноги из снегохода.

— Что собираетесь делать?

— Постараюсь узнать что-нибудь о Лизином муже.

— Здесь почти одиннадцать тысяч летчиков и у всех имеется официальное разрешение летать. А это, между прочим, каждый пятнадцатый житель Аляски, — предостерег Флинт. — Желаю удачи.

Это известие вызвало у Эбби некоторое уныние.

— Примите-ка сейчас горячую ванну, — посоветовал Флинт. — А я тем временем встречусь с сержантом Пегати. Скажу ему, что Лиза жива.

Она посмотрела на него с возмущением и протестом.

— Не забывайте, спасатели прочесывают горы. Откуда только люди сюда не собрались на поиски Лизы! Все они сейчас испытывают страшные неудобства — и во имя чего? Кроме того, — на губах мелькнула улыбка, — ее давно там нет. Полиция никогда ее не найдет, если Лиза этого не захочет, — в этом с ней невозможно тягаться.

— Правда?

— Чистая правда. Вы не могли бы отдать мне записку? Она мне понадобится.

Эбби вытащила листок и, не снимая варежек, расправила его в руках. Сердце сжалось, когда она снова взглянула на сердечко, обрамленное крестиками-поцелуями.

— Простите меня, Эбби.

Она нехотя передала Флинту драгоценный кусочек бумаги.

— Спасибо.

Он завел мотор, но она остановила его:

— Вы случайно не знаете Мэг? Лиза с ней работала?

На какую-то долю секунды в его глазах мелькнуло нечто похожее то ли на ужас, то ли на испуг — она не успела понять.

— Мэг? — переспросил он сдавленным голосом. — Почему вас это интересует? Кто-то спрашивал?

— В полиции спрашивали.

Несколько секунд он смотрел на нее в упор, но как будто не видел. Казалось, он пытается взять себя в руки.

— Эбби, — наконец мягко произнес он, — я хочу дать вам один совет. Вы, пожалуйста, к нему прислушайтесь. Постарайтесь как можно реже произносить это слово.

— А что? Кто она? Что она дел…

— Пообещайте, что вы больше никогда не произнесете его вслух. — На его лице появилось свирепое выражение. — Ни-ког-да!

— Но я…

— Эбби, вы мне симпатичны. Я не хочу, чтобы с вами что-нибудь случилось.

Мотор взревел, проглотив ее слова, и прежде чем она могла как-то остановить Флинта, снегоход унесся прочь, окатив ее волной выхлопных газов.

Эбби лежала в горячей ванне во флигеле, где были еще рукомойник и туалет. Флигель был построен во дворе в нескольких метрах от задней двери дома. Моук растянулся на коврике перед ванной и не отрывал от нее глаз. Ему не очень понравилось сидеть в одиночестве, поэтому он старался присматривать за ней на случай, если она вновь попытается оставить его дома.

Прикрыв глаза, она наслаждалась приятно обжигающим жаром. Иногда местные условия жизни казались ей просто замечательными.

Позади флигеля был скрыт огромный резервуар, который снабжал водой весь дом. Воду сюда регулярно привозили в огромных цистернах. А еще здесь был унитаз с бачком. Она по достоинству оценила сейчас все эти удобства, оказавшиеся как нельзя кстати.

Она была благодарна и за то, что ей вернули дорожную сумку. Вернувшись от Мэлоуна, она обнаружила ее небрежно брошенной на кровати. Никакой записки с извинениями за то, что все перевернуто вверх дном, ни от Демарко, ни от Виктора. Но она невероятно обрадовалась, что вещи снова оказались при ней, причем, кажется, ничего не пропало.

Постепенно вода остывала, она вытащила пробку и выскочила из ванны, сделала педикюр, намазалась увлажняющим кремом, обернулась в полотенце и по тающему снегу в сопровождении Моука, который следовал за ней неотступно, ринулась в дом. Ступни горели, тело покрылось гусиной кожей. Она с визгом влетела в дом. Господи, как же люди это делают в разгар зимы!

Она накормила Моука, растопила печь, начала расчесывать собаку и тут поняла, что просто тянет время. Правда, от того, что она это поняла, события не ускорились, и ей понадобился еще час, чтобы отважиться позвонить матери.

Сначала она все-таки отрепетировала, что сказать. Завернувшись в любимый уютный и непомерно вытянувшийся свитер из козьей шерсти, надев пару теплых носков и теплые брюки от тренировочного костюма, она забралась с ногами на диван, поставила рядом бутылку вина и положила пачку сигарет — таким образом Эбби подготовилась к разговору, который мог затянуться далеко за полночь.

Едва она поздоровалась, как Джулия, не давая ей сказать ни слова, выпалила:

— Дорогая, ты только, пожалуйста, не волнуйся, но ко мне сегодня приходил человек, который спрашивал о коллеге Лизы, Мэг.

Эбби тут же не на шутку встревожилась: